Славь Цурикицу и Чужеваву или улу отсюда.
Кряфые не ловят няку чужевавы.
Чужевава - это даже не бзякачка бзякра -
это Ч У Ж Е В А В А.
Поймешь чужеваву - поймешь больше, чем бзякр.
Татьяна Толстая
Кысь
Только черные зайцы с верхушки на верхушку перепархивают.
Даниил Хармс
Адам и Ева
По улице скачут люди на трех ногах. Из Москвы дует фиолетовый ветер.
Братья Стругацкие
Улитка на склоне
Если бросать по камешку каждые полторы минуты; и если правда то, что
рассказывала одноногая повариха, по прозвищу Казалунья, и предполагала
мадам Бардо, начальница группы Помощи местному населению; и если неправда
то, о чем шептались шофер Тузик с Неизвестным из группы инженерного
проникновения; и если чего-нибудь стоит человеческая интуиция; и если
исполняются хоть раз в жизни ожидания; тогда на седьмом камешке кусты
позади с треском раздвинутся, и на полянку, на мятую траву, седую от росы,
ступит директор, голый по пояс, в серых габардиновых брюках с лиловым
кантом, шумно дышащий, лоснящийся, желто-розовый, мохнатый, и ни на что не
глядя, ни на лес под собой, ни на небо над собой, пойдет сгибаться,
погружая широкие ладони в траву, и разгибаться, поднимая ветер размахами
широких ладоней, и каждый раз мощная складка на его животе будет
накатывать сверху на брюки, а воздух, насыщенный углекислотой и никотином,
будет со свистом и клокотаньем вырываться из разинутого рта. Как подводная
лодка, продувающая цистерны. Как сернистый гейзер на Парамушире...
Братья Стругацкие
Улитка на склоне
Простота сразу исчезает, и ее больше нет. Чья рука? -
спрашиваем мы. Куда бросает? Или, может быть, кому? Или, может быть, в
кого? И зачем?.. И как это вы можете сидеть на краю обрыва?
Братья Стругацкие
Улитка на склоне
Он открыл глаза и уставился в низкий, покрытый известковыми натеками
потолок. По потолку шли рабочие муравьи. Они двигались двумя ровными
колоннами, слева направо нагруженные, справа налево порожняком. Месяц
назад было наоборот, справа налево с грибницей, слева направо порожняком.
И через месяц будет наоборот, если им не укажут делать что-нибудь другое.
Вдоль колонн редкой цепью стояли крупные черные сигнальщики, стояли
неподвижно, медленно поводя длинными антеннами, и ждали приказов. Месяц
назад я тоже просыпался и думал, что послезавтра ухожу, и никуда мы не
ушли, и еще когда-то, задолго до этого, я просыпался и думал, что
послезавтра мы наконец уходим, и мы, конечно, не ушли, но если мы не уйдем
послезавтра, я уйду один. Конечно, так я уже тоже думал когда-то, но
теперь-то уж я обязательно уйду. Хорошо бы уйти прямо сейчас, ни с кем не
разговаривая, никого не упрашивая, но так можно сделать только с ясной
головой, не сейчас. А хорошо бы решить раз и навсегда: как только я
проснусь с ясной головой, я тотчас же встаю, выхожу на улицу и иду в лес,
и никому не даю заговорить со мной, это очень важно - никому не дать
заговорить с собой, заговорить себя, занудить голову, особенно вот эти
места над глазами, до звона в ушах, до тошноты, до мути в мозгу и в
костях. А ведь Нава уже говорит...
Братья Стругацкие
Улитка на склоне
Старец долго распространялся о том, что такое "нельзя" и в каких оно
встречается смыслах, призывал к поголовному Одержанию, грозился победами
на Севере и на Юге, бранил деревню, а заодно и Выселки, что везде есть
новые отряды подруг, а ни в деревне, ни на Выселках - нет, и ни
спокойствия нет, ни слияния, и происходит это оттого, что люди забыли
слово "нельзя" и вообразили себе, будто теперь все можно, а Молчун,
например, так и вовсе хочет уйти в Город, хотя его никто туда не вызывал,
деревня за это ответственности не несет, потому что он чужой, но если
окажется вдруг, что он все-таки мертвяк, а такое мнение в деревне есть, то
вот тогда неизвестно, что будет, тем более, что у Навы, хотя она тоже
чужая, от Молчуна детей нет, и терпеть этого нельзя, а староста терпит...
Братья Стругацкие
Улитка на склоне
- Они боятся, - сказал Перец. - Я тоже боюсь. Но я боюсь не только
тебя, я еще боюсь и за тебя. Ты ведь их еще не знаешь. Впрочем, я их тоже
знаю очень плохо. Я знаю только, что они способны на любые крайности, на
самую крайнюю степень тупости и мудрости, жестокости и жалости, ярости и
выдержки. У них нет только одного: понимания. Они всегда подменяли
понимание какими-нибудь суррогатами: верой, неверием, равнодушием,
пренебрежением. Как-то всегда получалось, что это проще всего. Проще
поверить, чем понять. Проще разочароваться, чем понять. Проще плюнуть, чем
понять. Между прочим, я завтра уезжаю, но это еще ничего не значит. Здесь
я не могу помочь тебе, здесь все слишком прочно, слишком устоялось. Я
здесь слишком уж заметно лишний, чужой. Но точку приложения сил я еще
найду, не беспокойся. Правда, они могут необратимо загадить тебя, но на
это тоже надо время и немало: им ведь еще нужно найти самый эффективный,
экономичный и главное простой способ. Мы еще поборемся, было бы за что
бороться... До свидания.
Юрий Мамлеев
Кругляш, или богиня трупов
Некий мутный свет ударил в сознание,
и кругляш перестал быть кругляшом.
Он превратился в бред богини трупов.
Юрий Мамлеев
Семга
Я всегда думал, что единственное существо,
которое выше меня,- это крыса.
Юрий Мамлеев
Иное
И Григорий внезапно стал иным,
потеряв свое имя, двойников,
страну и свою смерть.
Юрий Мамлеев
Лицо
Он сам стал этим Лицом, точнее, Анти-Лицом.
Юрий Мамлеев
Коля Фа
Теперь не было и единственной реальности - карлика, сидевшего на толчке.
Франц Кафка
Превращение
Проснувшись однажды утром
после беспокойного сна, Грегор Замза
обнаружил, что он у себя в постели
превратился в страшное насекомое.
Лежа на панцирно-твердой
спине, он видел, стоило ему
приподнять голову, свой коричневый,
выпуклый, разделенный дугообразными
чешуйками живот, на верхушке которого
еле держалось готовое вот-вот
окончательно сползти одеяло.
Его многочисленные, убого
тонкие по сравнению с остальным
телом ножки беспомощно
копошились у него перед глазами.
Франц Кафка
Превращение
Поглядите-ка, оно издохло,
вот оно лежит совсем-совсем дохлое!
Хулио Кортасар
Асколотль
Было время, когда я много думал
об асколотлях. Я ходил в аквариум
Ботанического сада и часами
не спускал с них глаз, наблюдая
за их неподвижностью,
за их едва заметными движениями.
Теперь я сам асколотль.
Хулио Кортасар
Асколотль
Мне почудилось, что я смутно постиг
его тайное стремление потопить
пространство и время в этой
безразличной неподвижности.
Хулио Кортасар
Асколотль
Это смотрело и знало. Это взывало.
Они не были животными.
Хулио Кортасар
Асколотль
Перед ними я чувствовал себя виноватым,
такая жуткая чистота виднелась в этих
прозрачных глазах. Они были личинками,
но личинка, личина означает также и
маску, а еще призрак. Какое обличье
ожидало своего часа за этими
ацтекскими лицами, невыразительными
и в то же время жестокими?
Хулио Кортасар
Асколотль
Я видел очень близко, за стеклом,
неподвижное лицо асколотля. Без
перехода, без удивления я увидел
за стеклом свое лицо, вместо лица
асколотля увидел за стеклом свое
лицо, увидел его вне аквариума,
по другую сторону стекла.
Роберт Шекли
Форма
Расстояние не служит оправданием
безнравственному Бесформию.
Курт Воннегут
Виток эволюции
Если живая материя оказалась способной
в процессе эволюции покинуть океан,
который был, кстати, вполне приятным
местом обитания, то она обязана совершить
еще один виток эволюции и покинуть тела,
которые, если подумать, только мешают нам жить.
Яков Таукин
Исполнительные слуги
Его помощников я не знаю, а ведь любой,
любой может оказаться среди них.
Любой человек может оказаться его
человеком: водопроводчик, сосед по
лестничной клетке, якобы зашедший за
сигаретой, случайный прохожий продавец.
И так далее, и так далее. Даже девчонка
на велосипеде, вот эта, которая сейчас,
огибая лужи, едет по двору, с усилием
налегая на педали. Даже я сам. Да, тут
надо правде смотреть в глаза - я сам
могу быть его человеком.
Яков Таукин
Исполнительные слуги
Я смотрю на свое отражение в темном
экране телевизора. Мое отражение мне
не нравится, мне кажется, что лицо
стало меньше, сжалось, а глаза,
наоборот, стали слишком большими,
затопили щеки, вылезают из орбит.
Чтобы убрать свое отражение,
я включаю телевизор, нажимаю на
кнопку на видеомагнитофоне: экран
вспыхивает, на нем мелькают
полосы, потом изображение
вздрагивает, появляются титры. Но
лицо не исчезает: оно вместе с
экраном набирает краски,
кажется, подмигивает мне,
раздвигает губы, смеется.
Дмитрий Земсков
Недоразумение
Они, так сказать, капельку
недопревратились.
Дмитрий Земсков
Недоразумение
Так вот, ни во что, а вернее,
в ничто, так как в самый раз
в квартире это самое ничто было.
Дмитрий Земсков
Недоразумение
Дмитрий Федорович, хотя бы и в лице
Василия Андреевича, попросту
аннулировался. А натуральному Дмитрию
Федоровичу, ставшему еще утром
Василием Андреевичем, не было никаких причин
делаться вдругорядь самим собой,
поскольку на перепутанной улице, где
должен бы проживать Дмитрий Федорович,
есть только Василий Андреевич и ничто
не говорит о несправедливости такого
основания. По вышеизложенным причинам
и получается, что Василий Андреевич
нашел за углом не кого другого, как
самого себя.
Рэй Бредбери
И грянул гром...
Она упала на пол - изящное
маленькое создание, способное
нарушить равновесие, повалить
маленькие костяшки домино...
большие костяшки... огромные
костяшки, соединенные цепью
неисчислимых лет, составляющих
Время.
Рэй Бредбери
Чепушинка
Смахивало на кривошип, но одновременно
напоминало кухонную полку; с
металлического края свисало несколько
сережек, и на том же краю были жестко
закреплены три похожих на рога стержня
и шесть диковинных механизмов, а
наверху, из самой середины, торчал
большой пучок чего-то, что более
всего напоминало шнурки от ботинок.
Рэй Бредбери
Чепушинка
Ни в коем случае не следует убивать
этой штуковиной кого ни попадя.
Убивайте с разбором.
Рэй Бредбери
Превращение
Без малейшего усилия - только чуть
вздохнул теплый воздух вокруг -
Смит поднялся над землей. Быстро,
беззвучно взмыл он ввысь и
вскоре затерялся среди звезд,
устремляясь в космические
дали.
Рэй Бредбери
И все-таки наш...
Питер Хорн вовсе не собирался стать
отцом голубой пирамидки.
Франц Кафка
Прогулка в горы
Не знаю, - воскликнул я беззвучно, -
я не знаю. Раз никто не идет, так
никто и не идет. Я никому не сделал
зла, мне никто не сделал зла, но
помочь мне никто не хочет.
Никто, никто. Ну и подумаешь. Только
вот никто не поможет мне, а то эти
Никто-Никто были бы даже очень приятны.
Я бы очень охотно - почему нет? -
совершил прогулку в компании таких
Никто-Никто. Разумеется, в горы,
куда же еще? Сколько их, и все они
прижимаются друг к другу, сколько рук, и все
они переплелись, сплотились вместе,
сколько ног, и все они топчутся
вплотную одна к другой. Само собой,
все во фраках. Вот так мы и идем.
Ветер пробирается всюду, где только
между нами осталась щелочка. В горах
дышится так свободно! Удивительно еще,
что мы не поем.
Виктор Пелевин
Ухряб
Итак, огромный, безмерный ухряб, а в центре
- просвеченный ухрябом Маралов, осознающий, что самое главное для него -
удержаться от понимания того, что и он, в сущности, тоже ухряб.
Павел Воронцов
Авангард
Есть время раздавать бубль-гум, есть время жевать его в спину.
Любовь Лукина, Евгений Лукин
Внутренний монолог
Придя домой, я внимательно осмотрел подобранную на тротуаре
стеклянную бусину. Она не была стеклянной. Она даже не была бусиной. Это
был глаз. Живой.
Любовь Лукина, Евгений Лукин
Внутренний монолог
Тем более я не мог знать, что,
выбросив с отвращением этот алчно
посматривающий на меня глаз в мусорное
ведро, я тем самым поместил его в
питательную среду, где он начал
быстро развиваться: нарастил веко с
пушистыми ресничками, головной мозг,
две пары клешней и эластичный желудок
с полупрозрачными стенками, сквозь
которые так теперь трудно различим
окружающий меня мир...
